Андроповская МЦРБ

История сел


«Федор Иванович Щукин»


По широкой сельской улице идут четыре парня. Идут, не торопясь, оглядывая дома, палисадники и сады слева и справа, будто стараются запечатлеть все это в памяти на долгие годы. И есть для этого причина: завтра их забирают в армию. Сегодня последний вечер, прощальный. По этой улице они бегали босоногими мальцами, по ней, когда подросли, торопились спозаранку на двор хозяина, где вместе начали батрачить. Жизнь невеселая, однообразная. Целых четыре года. Но, наконец-то, скоро она изменится. К лучшему или к худшему - все равно, лишь бы было что-то другое. "Эх, попался бы ты мне на прощанье", -подумал Федор Щукин, но сам не заметил, как произнес это вслух.

- Ты это о ком? - спросил его Стефан Ярыга. - Или сам с собою уже говоришь? - Федор уставился на него недоуменным взглядом, но сразу же все понял и рассмеялся.

- Знаете, друзья, Данька из головы никак не идет. Устроить бы ему прощальную трепку за все, что творил он над нами.

- Федя, ты прав, дружище, - воскликнул Стефан Мочалов.

- Я тоже - за. Кстати, братва, видел я его в селе.

- Подождите меня, я сейчас, - бросил Митрофан Головнев и, перепрыгнув через невысокую каменную ограду, скрылся в чьем-то огороде. Через минуту он был уже рядом и, похлопывая по карману, произнес:

- Угощение для нашего благодетеля припас. Накормим его от души.

"Тавричанин", у которого ходили в батраках четыре друга, был человеком жадным, прижимистым и грубым. Кормил своих работников худыми щами да хлебом, что пекли пополам с отрубями. Редко, по праздникам, давал мясо. Но это все было терпимо, если бы не его сын Данька. Видя, как обращается отец с батраками, он быстро усвоил эту науку и называл их не иначе как скотами. Все бы ничего: друзья умели переносить такие оскорбления, но, видимо, Даньке этого было мало. Часто во время обеда он заявлялся на кухню и с большим удовольствием "сдабривал" щи изрядной порцией перца. Кто их не съедал, больше ничего не получал.

Вот и решили друзья отомстить ему перед уходом. Теперь уже им нечего бояться.

- На ловца и зверь бежит, - сказал Стефан Мочалов, когда подошли к центру села и увидели Даньку с другом, беседовавших о чем-то с девчатами. Заметив приближавшихся, он дурашливо загундосил:

- Славным защитникам Отечества - наше почтение.

-Девчата, оставьте нас. Мы имеем к этому господину мужской разговор, - заговорил Митрофан Головнев, подмигивая им.

- О, это интересно, - обращаясь к нему, протянул дружок Даньки.

- А ты валяй следом за девчатами. Без тебя обойдется, - подталкивая его в спину, ответил Митрофан.

Когда Федор с друзьями снова встретились с девчатами, те стали расспрашивать, почему это Данька мчался, как ошпаренный.

- А ничего, - засмеялся Митрофан, - просто мы предложили ему вдоволь отведать то, чем он нас кор-милусебя. И знаете, не понравилось.

Провожали друзей родные и знакомые, такие же бедняки. Были слезы и причитания женщин да молчаливые взгляды мужчин, крепкие пожатия и объятия да пожелания возвращаться домой. Никто тогда ещё не знал в этом затерянном степном селе, что события так закружат ушедших, что долго их не увидят родные.

Лишь один раз за пять лет удалось Федору побывать дома. Тогда же он встретился со своим старшим братом Акимом. Сколько радости было! Но омрачало то, что плохим был отец.

- Недолго мне осталось, и я так скажу вам, сынки, та жизнь, которую я прожил, это не жизнь, а мука. Грех, конечно, жаловаться на отпущенное богом, но что поделаешь, если это так. Не желал бы я вам такой же. Смотрите сами, не отбивайтесь от людей. С миром всякое горе переносить легче. Друг друга не забывайте. Время смутное будет, чувствую, но не приведи господь, чтобы вы встали друг против друга...

Уже перед самым отъездом Аким Иванович долго беседовал с братом.

- Для тебя, Федор, теперь уже, когда ты побывал не один год в армии, не секрет, что есть люди, которые думают иначе, чем господа офицеры. Не отмахивайся от них, прислушивайся, тебе есть с чем сравнивать. Это пока первые ручейки под снегом нынешней власти, не видно их, но за ними весна новой жизни. Думаю, что поймешь ты меня правильно...

А вскоре началась первая мировая. Окопы, вши, недовольство солдат, расстрелы. Временное правительство и надежды на то, что замирятся с немцем, но... Грянула революция 1917 года. И закрутилось колесо истории так, что попали под него и те, кто участвовал в ней, и те, кто препятствовал, и те, кто выжидал: к тому же примкнуть... в феврале 1917 года Федор Иванович Щукин вернулся домой с турецкого фронта. Нелегкой была длинная дорога с многочисленными встречами, разговорами, которые не могли не оставить свой след. Пережитое, увиденное, прочувствованное позволило Федору Ивановичу определить свой дальнейший жизненный путь, который разделили с ним и его друзья, возвратившиеся домой.

В 1918 году, после первого съезда Советов Александровского уезда, на котором Федора Ивановича избрали членом уездного исполкома, они включились в работу по организации в селе Султан краснопартизанского отряда. Руководил этим В. С. Пересыпко. Работа такая велась во всех селах уезда. Активнее всего в Курша-ве, где возглавил отряд Петр Васильевич Степанов. Судьба еще сведет Федора Ивановича с этим человеком, для которого не было сомнений в правильности выбранного пути.

Длинная вереница конных телег, верховых и пеших потянулась из села в сторону Круглолесского. На горе Круглой, с которой как на ладони виден был Султан, остановились. Впереди - неизведанное. Может быть, далеко не всем посчастливится снова увидеть родное село, потому что еще никому не давалась свобода без жертв. Историей Руси и России это многократно доказано. Но дорога выбрана, и с нее Федор Иванович, как и его земляки из отряда, не намерен был отступать.

Много наших земляков принимали самое непосредственное участие в гражданской войне, однако лишь о единицах можно найти сведения в документальных источниках той поры, в воспоминаниях тех, кто сердцем принял Великую Октябрьскую революцию и защищал ее. Среди них и Федор Иванович Щукин...

В январе 1918 года на уездном съезде Советов председателем исполкома был избран К. М. Рыльский, ставший после командующим войсками Ставропольского фронта. В своих воспоминаниях о становлении Советской власти на Северном Кавказе он писал:

"Уездный съезд Советов (Александровского уезда) состоялся в январе 1918 года. Пришлось приложить немало сил и энергии, чтобы обеспечить большевистское направление съезда. Меньшевики и эсеры стремились создать соглашательские Советы без большевиков. Но наша агитация, наши большевистские лозунги были близки массам крестьян. Активное участие в борьбе за созыв большевистского съезда Советов принимали Иван Войтик, Никифор Веревкин, Иван Денисов, Федор Щукин, Елена Кузнецова, Василий Коломийцев, Павел Конев и многие другие..."

Упоминает о Федоре Ивановиче в воспоминаниях, опубликованных к 40-й годовщине Октября, и Петр Васильевич Степанов:

"...Наш отряд расквартировался в Курсавке. К нам был прислан другой политкомиссар Федор Щукин вместо убитого под Ставрополем Назаренко. Он уроженец села Султанского. Я знал не только Федора, но и его старшего брата Акима Ивановича Щукина. Оба они были коммунистами..."

И далее:

"...Политкомиссар Федор Щукин шел в первых рядах атакующих, ободряя бойцов. Вдруг я заметил, что он падает. Тяжело раненного Щукина вынесли из-под огня. Командир Султанской роты Алек-сенко бежал впереди с винтовкой наперевес и был смертельно ранен в грудь".

Членом Реввоенсовета особой Соединенной армии Степного фронта был В. Т. Сухорукое. В начале шестидесятых годов вышла его книга "XI армия в боях на Северном Кав- казе и Нижней Волге. 1918-1920 гг."

В ней в одной из глав, где говорится о боях при освобождении Ставрополя, он упоминает и о Федоре Ивановиче Щукине (осень 1918 года).

"...Когда главные силы Красной Армии Северного Кавказа отступили из-под Екатеринодара и только что расположились по рекам Лаба и Кубань от Армавира до Не-винномысскон, группа ставропольских войск под командованием К. М. Рыльского дважды пыталась овладеть городом Ставрополем.

Одновременно на Ставрополь с востока наступали отряды М. В. Коломейцева, М. С. Денисова, Ф. Щукина, отбросившие белых к пригороду Ставрополя. С юга, из района Курсавки, на Ставрополь наступал отряд Степанова".

В конце января 1919 года XI армия оставила территорию Ставропольской губернии, которая была занята белогвардейской армией генерала Деникина.

Да, XI армия отступила в астраханские пески, которые преодолели далеко не все. Но оценивая ее заслуги в борьбе за Советскую власть, Г. К. Орджоникидзе писал:

"Советская Россия должна знать, что XI армия в продолжение целого года... в то время, как напирала самая сильная, самая организованная, самая сплоченная дисциплиной контрреволюционная "добровольческая армия" во главе с Алексеевым, Деникиным, Покровским а другими, имевшая несколько всевозможных офицерских полков, насчитывающих каждый по 500 офицеров, - XI армия приковала к себе внимание "добровольческой армии" и вела с ней смертельный бой... уничтожив лучшие офицерские полки".

В уездах начали свирепствовать черносотенные банды кулаков и так называемых "тавричан" - крупных владельцев овцеводческих ферм, которые мстили тем, кто лишил их прежнего благополучия и богатства. Буйствовал в банде Серебрякова и Данька. Не раз рыскал он по селу в поисках Федора Ивановича и его друзей, но, к счастью, никого не нашел. Злобу свою он сорвал на других.

Бои за освобождение Ставропольской губернии от белых начались в конце декабря 1919 года. Несмотря на сильные морозы, нехватку рбмунди-рования и снаряжения, к 18 января 1920 года Красная Армия взяла Святой Крест, направив свой удар затем на Георгиевск.

29 февраля белые были изгнаны из Ставрополя. Однако они не намерены были складывать оружие. Корпусной генерал Писарев, объединив остатки войск, снова бросил их на город. Но эта авантюра не принесла ему успеха.

К середине марта была освобождена станция Минеральные Воды. Здесь красноармейцы встретили поддержку партизанских отрядов. Один из них под командованием Бовтуты совершил набег на станцию Нагутская и захватил бронепоезд "Могучий" при двух орудиях и восьми пулеметах, а также много других трофеев. Через два часа этот поезд уже громил белых на подступах к Минеральным Водам. К 25 марта 1920 года вся территория Ставропольской губернии была свободна от "добровольческой армии". Началось восстановление народного хозяйства и становление органов Советской власти.

Открытое военное противостояние закончилось. Но осталось немало небольших отрядов и групп, в которые объединились те, кого революция лишила состояния.

Действовали такие и на территории нашего района. Особой жестокостью отличалась банда Серебрякова. Однажды она решила напасть на хутор Верхний Калаус. Вспоминает об этом Валентин Иванович Ковылин.

"... Федор Иванович был одним из организаторов коммуны на хуторе, а потом и ее руководителем: Объединились самые бедные. Все делали сообща - работали, отдыхали отмечали праздники. Вступили в коммуну не все: а вдруг не получится?

Как-то одним днем по хутору пошли слухи, что его окружили бандиты и никого не выпускают. Я, тогда еще 13-летний пацан, узнал об этом, когда был у своего дяди Дмитрия Стефановича Мочалова, которому сообщил о случившемся Федор Иванович. Они советовались, что делать, как сообщить в район о готовящемся нападении.

Дядя предложил послать меня якобы для поиска лошади в сторону Крымгиреевского. Если я пройду, то расскажу в селе о постигшей нас беде, а там уж найдут способ сообщить в Курсовку. Пройти мне не удалось, хотя я и пытался пробраться по двум белочкам. Не помогла и уздечка, что дали мне "на поиски ".

Как только немного стемнело, все коммунары ушли из хутора на Брык (Федор Иванович сказал, что со стороны горы бандитских разъездов не было). Спрятались за кустами да за камнями. Уже дремать начали, как вдруг на хуторе началась стрельба, кое-где вспыхнул огонь. Все мужчины с Федором Ивановичем уйми к хутору.

Как потом выяснилось, в райцентр сообщить удалось. Прибывшие ЧОНовцы и коммунары изрядно потрепали банду Серебрякова ".

В 1994 году в "Призыве" было опубликовано письмо бывшей учительницы хутора Верхний Калаус П. Коваленко, в котором она вспоминает и о Ф. И. Щукине.

"...Жил на нашем хуторе грамотный и уважаемый человек - Федор Иванович Щукин. В гражданскую был комиссаром, а когда она закончилась, всей душой и сердцем отдался построению новой жизни. Он организовал коммуну, потом она стала колхозом.

Но раны, полученные в боях с белыми, давали о себе знать. На одном из собраний колхозников (там и школьники присутствовали) он предложил избрать нового председателя и дать наименование хозяйству. Единогласно поддержали кандидатуру Ильи Павловича Коваленко.

Тут поднялся Федор "Иванович и предложил: "Тогда и назовем наш колхоз "Гарантия ". Все с этим согласились.

При Федоре Ивановиче и Илье Павловиче был заложен парк, построены спортплощадка (что очень понравилось молодежи), детсад, баня, начали посадку фруктового сада и виноградника. Саженцы привезли из Александровского, где меняли их на кур, а кур собирали по хутору по столько штук с семьи, сколько в ней человек.

Замечательный был сад. Фрукты даже на трудодни давали. Сегодня от него остался лишь небольшой уголок, где находится детский лагерь "Юность ". Грушам и яблоням уже более семидесяти лет.

Когда Федор Иванович умер, похоронили его в центре парка. Навсегда он остался в памяти тех, кто с ним работал и жил..."

В подтверждение этих слов хочу привести еще одну небольшую выдержку из письма В. Кузнецовой, которая рассказала в нем о встрече жителей хутора Верхний Калаус в 1997 году. Приехали на нее и пожилые, и молодежь, в большинстве своем впервые увидевшая родину своих дедушек, бабушек и родителей.

"...Сколько было слез! Слез радости встречи с родным уголком. Сколько было воспоминаний!..

Добрыми-словами вспомнили первых председателей колхоза Федора Ивановича Щукина и Илью Павловича Коваленко. Это были настоящие патриоты, умелые организаторы колхозного производства, внимательные и заботливые руководители... "

Если и через шестьдесят с лишним лет говорят такие слова о человеке, значит, это проверено уже временем, значит, это заслужено делом.

Н.Орехов



<< предыдущая

следующая >>